Размер: Миди, 33 страницы Кол-во частей: 7 Статус: закончен Описание: Парень, получивший бессмертие, по началу думает, что это здорово. Но оказывается, что жизнь на самом деле полна серости и предсказуемости...
Глава 2: языческая Русь
Русь, 882 год нашей эры
Капище, посвященное богу грома Перуну, сегодня стало местом большого скопления народа – великий князь Олег собирал воинов для захвата новых территорий, и поэтому волхвы решили снискать поддержку небесного покровителя. А для этого было необходимо совершить ритуальное жертвоприношение повелителю молний и победы. По бокам от векового дуба стояли два волхва. Один из них в руках держал петуха, который должен был стать жертвой для Перуна – именно его кровью должны окропить жрецы ствол дерева. А птица, не осознавая своей горькой участи, смотрела на всех собравшихся, явно не понимая, что вообще тут происходит. А по толпе уже ходил тихий шёпот и разговоры. Переглянувшись и кивнув друг другу, волхвы приступили, наконец, к ритуалу прошения. Тот, что держал птицу, положил её на небольшую площадку перед деревом. Затем в его руке блеснуло лезвие, и в следующее мгновение голова петуха отлетела в сторону. Кровь несчастного животного окропила кору и небольшой алтарь, на котором и расположили птицу. Второй волхв, кивнув, поднял руки к небу и громко попросил Перуна о его покровительстве князю Олегу в предстоящих боях. Глаза на мгновение закатились, будто он впал в транс, но затем стали прежними. Волхв опустил руки и смиренно оглядел толпу, которая замерла в благоговейном восторге и уважении. Тут на дубе хрустнула ветка и упала вниз. Люди охнули и с замиранием сердца смотрели, как один из жрецов медленно подошел и поднял её. Несколько мгновений он молчал, глядя на ветку, а потом провозгласил, что Перун принял их жертву, и теперь великий князь находится под его божественным покровительством. Ещё мгновение, и люди радостно начали рукоплескать, благодаря и жрецов, и отца неба за щедрость и великодушие. Некоторые женщины тихо плакали от счастья, утирая слёзы платками, мужчины обнимались и громко ликовали. Лишь странник в темном плаще, проходя мимо, остановился и, посмотрев на толпу, удрученно покачал головой. -Как прискорбно на это смотреть, - негромко прошептал он, поправляя дорожный мешок на плече. Парень, бросив последний взгляд на счастливую толпу, продолжил свой путь в сторону деревни в надежде найти там приют на ночь. За день пути он вымотался и поэтому желал лишь поскорее оказаться где-то, где можно было бы перекусить и отдохнуть. *** Ближе к вечеру, ему всё-таки удалось обнаружить вполне приличное место для отдыха. Странник уверенно зашёл внутрь. Постоялый двор встретил его запахом выпечки, жареного мяса и пота. Вокруг стоял шум, слышались громкие разговоры, смех. Странник, не глядя на других, подошел к довольно крупной женщине и спросил: -Добрый вечер. Могу ли я выкупить у вас комнату на ночь? Говорил он спокойно и уверенно, будто с рождения был славянином, а не вавилонянином. Акцент никуда не делся, но его совсем не слышалось в бархатистом баритоне парня. Женщина обернулась и оценивающе посмотрела на путника. Затем кивнула и сказала: -Три гривны. Он молча вручил указанную сумму, и хозяйка (а это была она) проводила его до комнаты. Поблагодарив её, странник зашел внутрь и, кинув дорожный мешок на кровать, потянулся. Скинув плащ, он устало поправил растрепавшиеся длинные, доходящие до поясницы, светлые волосы. После, кое-как расчесав их, заплел в косу, чтобы больше не спутывались. Путник уже решил было лечь спать, как в животе призывно заурчало. Парень логично предположил, что сначала стоит перекусить, а потом уже отправится в царство Морфея. Умывшись, он, вновь накинув плащ и скрыв лицо капюшоном, аккуратно закрыл дверь и спустился вниз. Подойдя к всё той же хозяйке, попросил принести похлёбки и выпивки. Та кивнула и удалилась куда-то. Странник повернулся и огляделся в поисках свободного места. Ему не хотелось вести задушевных бесед с пьяными постояльцами, поэтому он приметил свободное место в дальнем углу. Туда, собственно, и направился. Сев, странник стал задумчиво смотреть перед собой, ожидая своего скромного ужина. Громкие разговоры подвыпивших мужчин нисколько не отвлекали парня от его мыслей. Мыслей весьма печальных и прискорбных… Он только неделю назад прибыл в эту неведомую страну, о которой слышал многое и самое разное, а уже успел разочароваться. Нет, пейзажи и разнообразие земли славян поражали воображение, вызывая восхищение, но люди… Люма, называющий себя здесь Миленом, надеялся, что встретит чистый душой, непорочный и светлый, как сама природа славянской земли, народ, который живёт в гармонии с окружающей его красотой. Но парень ошибся. Здесь его ждали точно такие же люди, как и во многих других местах, которые он уже успел посетить за тысячу с небольшим лет: такие же зависимые от воли кого-то, такие же нуждающиеся в благословении кого-то, существование которого можно подвергнуть сомнению. Но он был полностью уверен, что стоит кому-то заикнуться о том, что их Перун, которого они так чтут и приносят жертвы, всего лишь выдумка, то его порвут на мелки кусочки без суда и следствия. И Милен не винил их. Ведь сам был таким тогда, примерно тысячу лет назад, пока не понял, что на самом деле боги не великодушны и им совсем нет дела до людских страстей. Наоборот, они жестоки, циничны и жизнь человека для них лишь забавная игрушка, с которой они в любое время могут поиграть. Парень неожиданно усмехнулся своим мыслям. Когда он успел стать таким неверующим безбожником? Когда успел позабыть что тогда, давно, Эа, бог воды, пытался отговорить от идеи стать бессмертным? И по сути, Милен сам виноват в том, что теперь будет жить вечно. И его бессмертие ни что иное, как наказание за самонадеянность, за юношескую страсть и порыв. Но с другой стороны, разве стал бы воистину добрый бог таким изощрённым способом наставлять на путь истинный? Он бы скорее смиренно удалился, оставив молодого человека без надежды, и в конце концов Милен бы отказался от своей задумки и ушёл восвояси, к семье и родным. Но вместо этого парень сидел здесь, за деревянным столом и думал, насколько прозаично всё происходящее и уже нет чего-то, что смогло бы развеять его тоску и скуку. Эта тысяча лет прошла для него, как десять. То есть каждые сто проходили для парня, как один год. Поэтому он и выглядел примерно на двадцать семь. От прежнего восторженного юноши не осталось и следа – на его место пришёл серьёзный и умудренный жизнью, путешествиями молодой человек. В голубых глазах ещё теплился тот жизнерадостный огонёк, что с каждым столетием становился всё тусклее и тусклее. От грустных размышлений его отвлек робкий девичий голос: -Ваш ужин. Милен поднял глаза и увидел совершенно очаровательную девушку, одетую в простую холщовую рубаху, поверх которой была запона. Волосы заплетены в тугую косу, которую украшали ленты. Она смущённо опустила глаза и поставила тарелку с едой и кружку перед странником. У неё было невообразимо светлые и пушистые ресницы. А ещё чуть пухлые, миниатюрные губы и приятный овал лица. Невольно Милен залюбовался ей настолько, что даже забыл поблагодарить за принесённый ужин. Спохватился он лишь тогда, когда девушка обеспокоенно спросила: -С вами всё в порядке? -А? Да-да, всё замечательно, - встрепенулся парень и улыбнулся. – Большое спасибо за ужин и прошу простить, если напугал вас своим состоянием. С дороги очень устал. -Ничего страшного. Приятной трапезы, - на щеках её зарделся румянец. Она поклонилась и быстрым шагом покинула Милена. Проводив её взглядом, парень про себя отметил, что девушки на Руси были обворожительны. Красота их была уютной, привлекательной. Если от гречанок или тех же вавилонянок всегда веяло холодностью, то славянки казались солнечными, тёплыми. Или так казалось только Милену, который устал от антично-красивых и немного лицемерных девушек. Он вздохнул и хотел было приступить, наконец, к своему ужину, как из толпы пирующих вышел пьяный юноша. Довольно высокий, плечистый, парень был одет в холщовую рубаху, что была подпоясана красной лентой, порты, обернутые онучами, и лапти, что были привязаны к ногам оборами. В светло-голубых глазах бродили хмельные огоньки, кучерявые короткие волосы цвета пшеницы немного растрепались. Юноша сел напротив Милена и, чуть наклонившись к путнику, грозно поинтересовался: -Ты тут самый умный поди, да? -Простите? О чём вы? – совершенно спокойно спросил парень, чуть отпив из своей кружки. Затем поднял взгляд на нетрезвого незнакомца. -О чём? А на кой чёрт ты на мою невесту глаз положил, м? -Что? – Милен приподнял бровь. – Какая невеста? -Та, что только что принесла тебе еды, - пояснил он, видя непонимание путника и злясь от этого ещё пуще. Парень стукнул по столу так, что подскочила тарелка и кружка. -Я её жених и не позволю всяким проходимца, на вроде тебя, на мою Ярославу зариться! -Никогда бы не подумал, что у такой милой девушки настолько грубый и невоспитанный жених, - удивлённо проговорил путник. Незнакомец просверлил парня взглядом и поднялся. Милен спокойно наблюдал за тем, как тот, шатаясь, направился в его сторону. Затем замахнулся на него под одобрительный гул за спиной, и если бы светловолосый не увернулся, то точно бы получил сотрясение мозга. А так нападавший всего-навсего отшиб себе руку, так как попал по пустому сидению. Скривившись, славянин повернулся к Милену и, зло сверкая глазами, проговорил: -Ты мне ещё ответишь за грубого, гадюка! – и вновь бросился на парня. Но путник ловко уворачивался от ударов, так как заранее мог предсказать, какая будет следующая атака. Сам не нападал, лишь оборонялся, будто ждал чего-то. Такое бездействие начинало раздражать пьяного юношу, и он, сопя, всё быстрее и быстрее махал кулаками. Позади его поддерживали другие выпивохи, которых забавляла сложившаяся ситуация. Неизвестно, к чему бы привела такая игра в «увернись – напади», если бы не вышедшая разбираться, что за шум, хозяйка. Она, укоризненно посмотрев на замершего юношу и путника, уперла руки в бока и грозно спросила: -Микола, ты опять нападаешь на постояльцев? Что я тебе насчёт этого говорила, ирод ты окаянный? -Дарёна Радиславна, он сам начал: на Ярославу мою заглядывался! -У тебя каждый третий на неё засматривается, бедовая твоя голова! – покачала головой женщина. – Ещё раз подобное увижу – на порог не пущу, так и знай! -Но… - хотел было возразить Микола, однако взгляд Дарёны Радиславны отбил у него всякое на то желание. Он враждебно посмотрел на Милена и удалился к своим друзьям. Путник перевёл дыхание и покачал головой. После чего повернулся к хозяйке и, поклонившись, извинился за устроенный бедлам. Женщина махнула на него рукой и устало сказала: -Это мне перед тобой надо извинится, милок. Ты уж не серчай на Миколу – он у нас вспыльчивый, особенно по пьяни. А парень сам хороший, работящий, дочку мою любит, да и она его. Милен лишь кивнул на это и с улыбкой сказал: -Охотно вам верю. -Ну, не буду мешать твоей трапезе, мо’лодец, - чуть склонив голову, она откланялась, оставив путника одного. Парень вздохнул и, сев обратно, вернулся к прерванному ужину. Невольно задумался над тем, что ожидает Ярославу в браке с этим Миколой, который, судя по всему, любил выпивать. А ведь с этим-то не так просто покончить, Милен ощутил на своей шкуре – ему понадобилось несколько лет, чтобы излечится. Но нужно желание, а в случае со славянином его не было и навряд ли бы появилось… Хотя, парень мог и ошибаться. Почему-то за годы он выработал не сильно хорошую привычку видеть наихудший вариант развития событий. Был ли это здоровый реализм или ничем не подкреплённый пессимизм, сложно было сказать. И в этот раз Милен предположил, что, скорее всего, после женитьбы Микола продолжит пить, не будет никуда жену выпускать, держать в чёрном теле. А по пьяни вообще поколачивать будет, да так, что мало не покажется. А она всё стерпит, никому и словечком не обмолвится, не пожалуется. Даже матушке своей. Лишь тёмными ночами, перед иконой, украдкой будет лить слёзы и молиться об избавлении мужа от пагубной привычки. Но ничего не произойдёт – он будет работать, выпивать, бить, а она – воспитывать детей, скрывать следы от побоищ или врать, что оступилась. Такой расклад был вероятен процентов на семьдесят. В другом же случае Микола бросит пить, и будет у них с Ярославой всё хорошо: и добротный дом, и детишки вырастут в любви, заботе обоих родителей, и он не поднимет руки на жены. Она счастлива, всегда улыбается. Постоялый двор матушки расцветет благодаря тому, что сама девушка распустится, подобно цветку, и постояльцы будут любить её. Такое тоже возможно, но уже с меньшей вероятностью. Милен прожил много, чтобы понять простые истины: если ты слишком рано пристрастишься к хмелю и его дурманящему влиянию, то пропал навеки. И только если захочешь, сможешь избавиться. Иначе… иначе тебя затянет в эту трясину, из которой выбраться сложнее по мере того, насколько глубоко проваливаешься. И страдать от этого будешь сам и те, кому ты дорог, кто тебе важен, потому что они всегда примут тебя, стоит только попросить прощения. Особенно жалостливы русские женщины – их добрые сердца не могут устоять перед полными раскаяния глазами и речами. Они примут бедолагу в свои объятия, даруя ему всепрощение. Милен был уверен, что Ярослава не была исключением. «Жалко её», - жуя, подумал парень. «Хорошая девушка», - заключил он, отпивая оставшийся напиток из кружки. Оставив несколько гривен за ужин, путник поднялся и направился прямиком к столу, где пировал Микола. Он не знал, поможет ли то, что сейчас сделает, но попытаться стоило. Остановившись, Милен коснулся рукой плеча славянина. Тот недовольно обернулся, хмуро глядя на парня. -Чего тебе? -Знаешь, может, ты и не плохой парень, но я бы посоветовал тебе завязывать с хмелём. -Чего ты там такое бормочешь, проходимец? Пьян, что ли? -Пьян тут только ты. И тебе пора бы уже прекратить, - Милен отвернулся и бросил через плечо. – Подумай о той, кому ты причиняешь боль своим поведением. Подумай и реши, что важнее: её любовь или же хмель, что превращает тебя в подобие человека, - закончив, путник удалился в свою комнату. Закрыв дверь, он мысленно дал себе подзатыльник и проклял вечное желание помочь. Ведь прекрасно же знал, что такая беседа нисколько не поможет и не изменит ничего. Но зачем-то полез… Глупо надеяться, что хмельная голова Миколы что-то поняла. Ей было не до этого. Скинув плащ, парень сел на кровать, а потом лёг на подушку и закрыл глаза. Усталость сегодняшнего дня и все события, начиная от жертвоприношения и заканчивая инцидентом во время ужина, разом на него свалились. Голова тут же начала болеть. Милен поморщился. Он устал. Очень. Устал от всего, что его окружало. Но это было мимолётное чувство, которое проходило к утру, когда парень вновь надеялся увидеть что-то, что потрясло бы воображение. Каждый день он живёт новыми открытиями, и, пожалуй, только это не даёт ему свихнуться от скуки. «А завтра съезжу во Владимир. Говорят, там красиво. Надо встать пораньше и приобрести себе хорошего коня», - прежде, чем уснуть, подумал путник и накрылся дорожным плащом. Спустя несколько секунд он уже мирно сопел, видя несуразные сны из глубин подсознания. *** Микола ворвался в его комнату, когда Милен уже собирал вещи в дорожный мешок. Сегодня он был трезв и явно сконфужен тем, что вчера произошло. Теперь парень стоял на пороге и неловко мялся, не зная, с чего начать. Не поворачиваясь, путник, завязав мешок, сел на стул и, начав расчёсываться, сказал: -Если ты что-то хотел, то я тебя внимательно слушаю. -А… ну я… это… это самое… хотел извиниться перед вами за вчерашнее. Бес попутал, чесно слово! Я… -Ничего страшного. Ведь никто не пострадал и все живы, ведь так? – заплетая косу, с улыбкой сказал Милен. -Да… И… и я подумал насчёт ваших слов про бросить… И я решил, что ради Ярославы завяжу, - для убедительности стукнул себя в грудь и сделал серьёзное лицо. Путник, закончив с косой, посмотрел на парня и одобрительно кивнул. -Похвальное решение, - он поднялся и, накинув сперва плащ, а за ним и мешок, направился к двери. На мгновение остановившись рядом с Миколой, светловолосый парень сказал: -Удачи тебе в этом. И береги Ярославу – хорошая она у тебя, добрая и заботливая. Таких днём с огнём не сыщешь. -Хорошо. -Вот и славно. Прощай, - Милен похлопал его по плечу и быстро спустился вниз. Славянин кивнул и неожиданно понял, что он так и не знает имени странника. -Подождите! Скажите ваше имя! – сбегая следом за парнем, закричал он. Вавилонянин, расплачивающийся за ночёвку с хозяйкой, удивлённо посмотрел на него. -Меня зовут Милен. А зачем тебе? -Мы так нашего первенца назовём. -Это лишнее. -Вовсе нет… А вы разве не останетесь? -Нет, дорога зовёт меня, - путник улыбнулся. - Ну теперь уж точно прощайте и ещё раз спасибо за ночлег с едой, - он поклонился женщине и вышел прочь с постоялого двора. Микола услышал нетерпеливое ржание коня, а потом удаляющийся топот копыт. -Странный он, правда, Дарёна Радиславна? – проговорил славянин. -А я думаю, что нет. Есть в нём что-то такое… необычное. -Наверное… -А ты что бездельничаешь? А ну марш домой, отцу помогать! А то, ишь, привычку взял, к невесте шастать всё время! – шутливо прикрикнула женщина на него, и Микола, дабы не сыскать увесистого подзатыльника, послушно покинул дом своей будущей жены. Почему слова этого Милена на него произвели такое большое впечатления и заставили начать борьбу с вредной привычкой? Миколе оставалось только гадать. «Чудной он всё-таки. Чудной». Милен же, насвистывая какую-то песню, ехал в сторону Владимира. На губах была улыбка. Сердце грела мысль, что его речь не прошла впустую, что возможно он спас будущую семью от несчастливого своего предсказания. Не ради ли таких моментов стоит продолжать восхищаться и любить жизнь?