Автор: РавиШанкаР Бета: Ворд и я. Фэндом: Ориджиналы Персонажи: Макс/Вадим, Андрей, Данька и другие. Рейтинг: R Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, Повседневность, Hurt/comfort, ER (Established Relationship) Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, Изнасилование, Инцест, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними Размер: Миди, 86 страниц Кол-во частей: 29 Статус: закончен
Пролог. Городская легенда.
Эту старуху легко было ненавидеть. Бывает, конечно, что женщины стареют красиво и величественно, носят седые волосы, как серебряную корону, улыбаются, обнажая слишком ровные и белые, чтобы быть настоящими зубы, сохраняют до старости хорошую фигуру. Бывает и по-другому - старея, милые женщины превращаются в уютных бабулек с вязаньем, внуками, пирожками с капустой, и георгинами на даче. Эта старуха была не такой – сморщенное жабье лицо, кривые артритные ноги, неопрятная желтоватая седина, суковатая палка. И в чёрном, всегда в чёрном, даже в самую жару. А ещё у неё была собака – такая же старая, почти слепая, одышливая мопсиха с кривыми ножками и мерзким булькающим лаем. Они казались гадким чёрным пятном на улицах этого весёлого Южного Городка, летом полного отдыхающих. Местные игнорировали старуху. Когда она приходила в магазин или за пенсией на почту – очередь молча расступалась, пропуская её, продавец или оператор быстро подавали нужный товар, отсчитывали сдачу или протягивали жалкие пенсионные купюры. Быстрее, быстрее, быстрее – чтоб ни минуты лишней, чтоб духу её больше здесь не было. Да и пахло от неё неприятно – кислым старческим потом и давним нездоровьем. Молоденькие, хорошенькие как куколки, продавщицы в коротких халатиках после её ухода демонстративно распахивали фрамуги окон, прыскали в зале дешёвым освежителем с запахом синтетического лимона. И никто никогда не смотрел ей в глаза. Так она и бродила по вечерним улицам в полном одиночестве, либо в сопровождении своей мерзкой шавки. Злые подростки порой выкрикивали ей вслед что-нибудь обидное, но тогда она оборачивалась и молча смотрела на них маленькими водянистыми глазками, затерявшимися в бесчисленных морщинах. Она вроде бы ничего не говорила, но подростки тоже чувствовали странную неловкость. И они тоже не смотрели ей в глаза. Взрослые ничего никогда не рассказывали про неё, хотя историю этой старухи знал каждый – из случайных разговоров родителей, недомолвок, шёпотом передаваемых друг другу девчачьих страшных историй. Говорили, что лет тридцать назад Южный Городок потрясла серия ужасных преступлений. Говорили, что маньяк, объявившийся ни с того, ни с сего, изнасиловал и убил то ли десять, то ли двадцать подростков. В основном это были девушки, но и мальчиками он не брезговал. Говорили, что от него было невозможно скрыться, он выслеживал свою жертву, как охотник выслеживает добычу. Никто не чувствовал себя в безопасности. Никто. Самое ужасное, что тела жертв находили в самых людных местах – в парке, на детской площадке, в кинотеатре, даже возле здания горисполкома. Все жертвы были одеты в чистую одежду и даже накрашены, так, что казались просто задремавшими – вдруг, с кем не бывает. И только присмотревшись, можно было разглядеть аккуратно зашитые леской веки и намертво заклеенный рот. Это был ужас. Ужас поселился в Южном Городке. Но, несмотря на введённый комендантский час для подростков, несмотря на срочно прибывшие следственные группы из областного Города, а затем и из Москвы, несмотря на то, что дело поставили на контроль в Генеральной прокуратуре тогда ещё СССР, маньяк продолжал убивать, явно решив переплюнуть печально известного Чикатило. Если бы не эта наводка, не этот ночной анонимный звонок… Говорили, что младший брат этой старухи – тогда ещё крепкой, средних лет женщины, был обвинён во всех этих убийствах. Единственный брат, любимый. Она осталась с ним на руках после смерти родителей. Ей было 20 лет, а ему только пять. Она жизнь положила, чтобы его вырастить – не окончила институт, не вышла замуж, зато мальчик был всегда присмотрен, ухожен и не в чём не знал отказа. Надо сказать, что он не огорчал сестру – хорошо учился, безупречно себя вёл, получил золотую медаль, поступил в школу милиции, а затем на юридический факультет университета – высокий, красивый, отличник, комсомолец и душа компании. Как она им гордилась! Как радовалась, когда после окончания университета он вернулся в родной город и стал работать в следственном отделе. А потом начались все эти убийства… Это сейчас мы небрежно смотрим НТВ, показывающее очередного ужасного преступника – маньяка, садиста, насильника и т.д., и т.п. А в то время… В то время это было ЧП. Милиция сбилась с ног, но выйти на след маньяка так и не смогла. Если бы не тот анонимный ночной звонок, не амбициозный московский следователь, решившийся осмотреть небольшой домик на окраине, где жили брат и сестра… Именно там, на участке, в сарае нашли улики – вещи убитых, косметику, резиновые перчатки. Молодой человек был тут же арестован. Нет, он не признался ни в чём. Он молчал на допросах, хотя по Южному Городку ходили слухи, что допрашивали его очень даже…тщательно. Да ещё выяснилось, что все убийства пришлись на те ночи, когда он был не на службе. Сестра пыталась доказать невиновность брата – она-то точно знала, что в эти ночи он был дома. В постели. Но кто поверит родственнице – она же, как ни крути, лицо заинтересованное. И, несмотря на отсутствие прямых улик, дело стали готовить в суд. Главным же козырем следствия было то, что после ареста брата убийства тут же прекратились. Как отрезало. А потом произошло страшное. Когда обвиняемого везли из городской тюрьмы в суд, разъярённая толпа остановила милицейский «воронок». Люди буквально кидались под колеса, и водитель был вынужден остановиться. Машину вскрыли как консервную банку, попытавшихся защитить обвиняемого милиционеров избили, а самого обвиняемого просто растерзали. В прямом смысле. В кровавые ошмётки. А потом толпа разбежалась. Мгновенно. Когда сестра узнала о страшной смерти брата, то угодила в психушку. Вернулась она оттуда только через год – седая, измученная и постаревшая. Ей поставили какой-то убойный диагноз, дали крошечную пенсию – так она и существовала с тех пор – уже не живая, ещё не мёртвая, одетая в чёрное, в чёрное, всегда в чёрное. Местные игнорировали её. Ей было всё равно. Так она и жила, окружённая стеной всеобщей ненависти…и стыда? А потом всё стало забываться – подросло одно юное поколение, затем второе, и ужасная история окончательно перешла в разряд городских легенд, правду о которых помнили только старожилы. А она всё жила. Всё не давала покоя этим, хотевшим праздника, улочкам. Она точно знала – брат её погиб ни за что, а настоящему убийце удалось выйти сухим из воды. И, бродя бесцельно по Южному Городку, она порой останавливалась и тихо что-то бормотала себе под нос – не разобрать. Эта чёрная старуха, эта мерзкая жаба знала – её брат погиб невиновным и все, все, кто замарал руки в его крови, будут прокляты – они заплатят. Заплатят за всё. И только поэтому она жила так долго. Глава 1. Немного о превратностях любви.
Тот, кто заставляет детей ходить в школу в мае – настоящий садист. Особенно когда прошли все майские праздники и впереди ещё две с лишним недели унылой пахоты. Нет, конечно, Андрею даже нравилось учиться, но всему же есть предел. Уже очень хотелось каникул, хотелось уехать из тесного, ставшего в один момент непереносимо людным и душным Города куда-нибудь к морю – там, где нет никаких повседневных забот, а есть сплошной праздник. Да ещё лучший друг умудрился влюбиться и теперь ни о чём толковом, кроме объекта своей любви говорить не может, а когда говорит, то с лица у него не сходит идиотски-счастливая улыбка. Вот и сейчас, Данька вроде бы слушает историчку, а сам краем глаза косится на соседний ряд, где сидит этот самый объект любви. Новенькая. Откровенно говоря, новенькая была действительно красива – светлые вьющиеся волосы, необычного оттенка карие глаза и нежный фарфоровый румянец. Звали новенькую Ника Лебедева и жила она в том же доме, что и Андрюха. В соседнем подъезде. В Город Ника и её отец переехали недавно и как-то поспешно – срочно была куплена квартира в элитном доме, потом через какое-то время появился отец Ники – проконтролировал процесс некоторых переделок, заплатил за все, не торгуясь, и уже через неделю переезд состоялся. Видно деньги у отца Ники водились, и он без проблем устроил дочь в ту же платную гимназию, где уже учились Андрей и Данька. И вот когда это чудное виденье в первый раз впорхнуло в их, уже седьмой класс – тут-то Данька и спёкся. То есть влюбился сразу, и как он считал навсегда. Но в этом своём чувстве Данька оказался не одинок – практически все мальчишки класса обратили внимание на новенькую и даже некоторые старшеклассники тоже. Обломались все. Новенькая себя вела так, как будто всю предыдущую жизнь воспитывалась в пансионе благородных девиц при монастыре сестёр-кармелиток имени Непорочного зачатия. На переменах она никак не реагировала на мальчишечьи знаки внимания, после уроков спешно убегала домой, торопливо глядя на часы и весь ажиотаж вокруг новенькой постепенно сошёл на нет. Верным рыцарем Ланселотом остался только Данька. Андрюха только вздыхал, глядя на всё это безобразие – друга было реально жаль. Самому ему новенькая не то, чтобы не понравилась, но что-то с ней было не так. Кроме того, через две недели после прихода Ники в класс произошёл один случай, который Андрея здорово насторожил. А было дело так. Данька в очередной раз умудрился простыть и, позвонив Андрею, попросил передать, что сегодня в школе не появится. Андрей спросил, не нужно ли, чтобы он зашёл к нему после уроков, но Данька отнекался, зная, что именно в этот день у Андрея занятия в художественной школе и свободного времени совсем в обрез. Поэтому, после уроков Андрюха шёл домой один, и оказалось, что им с Никой по пути. И они просто разговорились по дороге. Андрюха рассказал, что торопится домой, потому что через полтора часа у него занятия на другом конце города, что он почти год занимается в художке и уже участвовал в трёх общероссийских выставках и одной международной, и что да, Данька тоже с ним ездит, но сегодня он заболел – в общем, городил всё, что Бог на душу положит – лишь бы не молчать. Они уже почти пришли – так он узнал, что Ника живёт в соседнем подъезде, как вдруг сидевший во дворе на скамейке мужчина - высокий, крепкий, похожий на бывшего военного – поднялся и пошёл к ним навстречу. Андрюха рефлекторно насторожился – после прошлогодней истории с Флористом он стал куда осторожнее и осмотрительнее, тем более, что Ника как-то странно сжалась, словно в сильном испуге. Мысленно Андрей уже прикидывал, успеет ли он нажать на кнопки домофона в собственном подъезде и затащить туда Нику, если у мужика вдруг какие-то неадекватные намерения, но тут мужчина остановился в шаге от них и строго сказал: - Вероника! Что это такое? Ты опоздала на семь с половиной минут! - Прости, папа. – всхлипнула девочка – Я не нарочно. - Об этом я поговорю с тобой дома - ледяным тоном продолжил мужчина – а ЭТО что такое? Андрюха с удивлением понял, что речь идёт о нём. - Извините, – вежливо сказал он – я живу в соседнем подъезде. Нам было просто по пути… - Тебя, щенок, не спрашивают! А ты такая же, как и твоя мать – свинья везде грязи найдет. Пошла домой живо, шалава! Девочка, всхлипнув, быстро скрылась в подъезде. - А тебя я ещё раз увижу рядом с моей дочерью – ноги вырву – рявкнул мужик Андрюхе – понял? - Не понял. – спокойно ответил Андрей. – Вообще-то мы учимся в одном классе. И мама у меня не собака. Была. - Что? – растерялся мужик. - Вы назвали меня щенком. Значит мама у меня собака. Зачем вы оскорбляете женщину, которую даже не знаете? Нехорошо. (Макс в одном из разговоров как-то упомянул, что взрослые больше злятся не тогда, когда подростки кричат и ругаются, а именно при таком спокойном аргументированном без нецензурной лексики разговоре – вроде и зацепиться не за что, а злит неимоверно. Большинство взрослых ведь считает, что подростки неправы в ста случаях из ста, а то, что те выходят из себя, пытаясь доказать свою правоту, их уверенность только подпитывает. Этот мужик разозлил Андрея всерьёз – Нику стало просто жаль.) Но мужик видно был очень сильно зол. - Ты что, гадёныш, издеваешься? – прорычал он и, размахнувшись, ударил мальчика. Вернее, попытался ударить, поскольку Андрей ни стоять, ни смотреть на него не собирался. Он успел отшатнуться, кулак мужика врезался в стенку кирпичной беседки, возле которой всё собственно и происходило, и в запястье у неадекватного папаши что-то явственно хрустнуло. - Ох, бля…– прорычал мужик. – Да я ж тебя сейчас… - и скривился от боли. - Извините, - ещё более вежливо продолжил Андрюха – я бы ещё поговорил с вами, но я спешу. И он ловко успел скрыться в подъезде за секунду до того, как мужик повторил попытку сделать из его головы боксёрскую грушу. А когда железная дверь подъезда захлопнулась у него за спиной, отрезав от неадекватного папаши, у Андрея в голове медленно всплыл вопрос: - Что это, на хрен, было???
Вечером он решил поговорить об этом с Вадимом или с Максом – может они смогут помочь Нике? А то, что помочь необходимо, Андрюха не сомневался. Вот и затеял вечером за ужином разговор на эту тему. Выслушав его рассказ, Макс и Вадим медленно переглянулись: - Он что, действительно, хотел тебя ударить? И назвал девочку шалавой, только за то, что она прошла в твоей компании от школы до дома? - Ну да. -И никаких целовашек-обнимашек? – ехидно поинтересовался Макс. - Иди на фиг, Макс, это у тебя одни нехорошие мысли на уме – рассердился Андрюха. – я просто случайно её проводил. И всё. И вообще, Ника Даньке нравится, а не мне. - Нет, что-то наш Андрей распустился до предела. –заметил Вадим. - Ага. Хамит. - Может выпороть его в воспитательных целях? - Не получится. В его возрасте это уже не порка будет, а БДСМ. – съехидничал Макс. – Вдруг понравится – потом хлопот не оберёмся. - Ну, ладно, хватит прикалываться… Ну пожалуйста, извини, Макс. А если серьёзно? –покаянно произнёс Андрей. - А если серьёзно – то ничего в этом хорошего нет. Многим отцам не нравится, когда их дочери начинают встречаться с мальчиками, но такой контроль… Он сказал – ты опоздала на семь с половиной минут? В сочетании с агрессией – это точно ненормально. - Ну да. А потом ещё что-то про мать добавил – вроде свинья грязи везде найдёт. - Ясно. Как, говоришь, девочку зовут? - Ника Лебедева. Вероника. - Попробую что-нибудь узнать про них. По своим каналам. – заметил Макс. –Если всё так, как ты говоришь – это очень настораживает. - Да – добавил Вадим – постарайся больше с этим человеком не связываться. Я попробую с ним поговорить. Не думаю, что он сразу полезет в драку. - И если что-то странное ещё будет с этой девочкой – сразу скажи нам. Ты, кстати, уроки сделал? - Сделал-сделал. Осталось только реферат по праву распечатать. И мне ещё Глеб одну игрушку дал – говорит, классная. Когда Андрюха вышел из кухни, Вадим задумчиво спросил Макса: - Ты думаешь, что всё плохо? Ну, с этой девочкой? Макс наигранно улыбнулся: - С чего ты взял? - Ну меня-то можешь обманывать. Ты расстроился. - Ты прав. Боюсь это не просто гиперопека. Девочка явно подвергается насилию – если не физически, то психологически. - И чем мы можем помочь? - Если она будет молчать – ничем. Нет повода вмешиваться в семейные дела. Доказательств-то никаких нет. Ты же знаешь, подобные дела полиция не любит больше всего. Тут стопроцентные доказательства нужны. Подождём немного. И вообще, чья сегодня очередь посуду мыть? - Твоя. - Блин, а я так надеялся, что ты скажешь – я сделаю всё сам, любимый… - Фигушки тебе, любимый. - Ну теперь понятно, почему Андрюха начал хамить. Как там насчёт БДСМ? Давай расширять твои сексуальные горизонты. - М-может я лучше посуду помою? - Поздняк метаться. Глава 2. Скелеты в чужом шкафу.
На следующий день Ника пришла в школу вроде, как ни в чём не бывало, но Андрюха заметил, что двигается она как-то осторожно, словно хрустальная и его нехорошие подозрения только усилились. Данька всё ещё болел, и Андрюха решил после уроков навестить друга, правда озадачился – стоит ли ему что-нибудь рассказывать о вчерашнем происшествии, решил, что пока не стоит – Данька ничем Нике помочь всё равно не сможет, а Макс, возможно к вечеру что-то новое узнает. Но на перемене он всё-таки подошёл к девочке: - Слушай, ты извини. Отец здорово разозлился? - Здорово.- вздохнула Ника.- Хорошо, хоть тебя не побил. Он вообще запрещает мне дружить с кем-либо. - Да почему? Что в этом плохого? Мы же просто разговаривали… и вообще, когда Данька выздоровеет, мы хотели с тобой сходить куда-нибудь – неожиданно для себя выпалил Андрюха. Он надеялся, что Ника согласится, и пообщавшись с объектом своей страсти Данька немного успокоится. Девочка только вздохнула: - Он меня не отпустит. Он говорит, что у меня дурная кровь, как у мамы. И что меня нужно держать в ежовых рукавицах. - Он что, тебя бьёт? Ника опустила голову: - Он меня по-всякому наказывает. Но давай не будем больше об этом, ладно? И девочка посмотрела на Андрея так, что он сразу понял – лучше не продолжать. Навестив вечером Даньку, Андрюха ничего ему не сказал – тот ещё температурил и вообще выглядел неважно – ни к чему ему лишние расстройства. А дома за ужином первым делом прицепился к Максу – не удалось ли ему узнать что-нибудь. - Удалось. – сердито ответил Макс – Не знаю, только понравится ли вам это. Мне точно не понравилось. И Макс рассказал следующее: Отец Ники – Григорий Николаевич Лебедев действительно военный пенсионер. Полковник, воевал в «горячих точках», из армии уволился по ранению. - Хм. – заметил Вадим – Рад за него, конечно, но не думал, что у нас военные пенсионеры столько получают, чтобы квартиры в элитных домах покупать. - Ну тут начинается самое интересное. Был женат на дочери генерала Тихомирова – Валерии Александровне. Единственная дочь– Вероника. Генерал, пока был жив, активно помогал зятю «делать карьеру» - ну как не порадеть родному человечку? - Почему ты говоришь «был жив»? – удивился Андрей. - Потому что два года назад генерал, его супруга и водитель разбились на машине. Такие дела. - Ты думаешь, он к этому причастен? - Не знаю. У него вроде алиби хорошее. Но ты ведь сам знаешь – алиби – вещь не всегда надёжная. Тем не менее, дело было закрыто, всё немаленькое имущество генерала досталось двум его дочерям – Ирине и Валерии. Дальше – ещё интереснее – Ирина неожиданно пишет отказ от наследства в пользу сестры и всё достаётся Валерии. - Почему? – спросил Вадим – У неё так всё хорошо с материальным положением? - Да нет, как раз. Живёт с мужем и маленьким сыном в двух комнатах коммуналки, соседи – алкаши, дом который три года расселяют, и всё никак не расселят. Муж зарабатывает немного – работает охранником в ЧОПе. С отцом при жизни отношения были натянутые.Деньги им явно были бы не лишние, равно как и одна из трёх квартир генерала. - Считаешь, что на неё оказали давление? Заставили подписать отказ? - Но подозрительно ведь всё выглядит, согласись, Вадь.. - Соглашаюсь. Но что с матерью девочки? - А вот тут ещё интереснее. Спустя какое-то время Валерия начинает себя странно вести - сама с собой разговаривает, из дома может исчезнуть на несколько дней, вещи с балкона выбрасывает ну и всякое другое в том же духе. Её госпитализируют с диагнозом «маниакально-депрессивный психоз» и уже в больнице она совершает попытку самоубийства. Удачную. - Это в психушке-то? - Именно. Да ещё в надзорной палате. - А что такое «надзорная палата»? – удивился Андрей. - Это специальная палата. В ней за больным должны круглосуточно наблюдать. А она где-то раздобыла три упаковки феназепама. Три! И все умудрилась проглотить. - И её «самоубийство» не расследовали? – кавычки в голосе Вадима можно было расслышать за километр. - Расследовали. Кого-то вроде даже уволили по неполному служебному соответствию. Но откуда Валерия взяла таблетки так и не дознались, тем более что Лебедев не шумел и по инстанциям не бегал. Тихо кремировал жену, недвижимость тестя обратил в деньги, прихватил с собой дочь и уехал. - Да, ты прав, Макс, подозрительнее некуда. – заметил Вадим. - Но и это ещё не всё. Во-первых, до того, как начались все эти странности в поведении, Валерия собиралась разводиться с мужем и даже грозила посадить его. Во-вторых, после её смерти обнаружилось завещание, хранившееся у адвоката. Всё имущество отца она завещала Нике и только Нике. Более того, отмечала, что опекунами Ники должны были стать её сестра Ирина и этот самый адвокат. Старый друг её отца Михаил Чикильдеев. Но суд при живом отце не стал назначать девочке опекунов. Чикильдеев начал готовить судебный иск, но тут как раз папочка и исчез вместе с дочерью. Такие дела… - А про завещание-то ты откуда узнал? – удивился Андрей. - Мой отец – тоже известный адвокат, так что Чикильдеева я знаю достаточно давно. Вот и поговорил с ним. Он очень обрадовался тому, что местонахождение Лебедева удалось установить. Так что, возможно нам всё-таки удалось хоть что-то сделать, чтобы помочь Нике. - А ты никогда не говорил, что у тебя отец адвокат… - А смысл? Мы не общаемся с ним давно – с тех самых пор, как он меня из дома выгнал. Андрюха посмотрел на Макса. Мысль о том, что его вообще можно было выгнать из дома, показалась ему абсурдной. - За что? За то, что ты… - Именно. За то, что я – гей. Не всем везёт с родителями так, как Вадьке. - Извини. – нахохлился Андрюха. - Ничего. Ехало – болело, приехало – прошло. Не получи я тогда мощный родительский пендель, может быть до сих пор бы за папину спину прятался. Мать только жалко – он и ей со мной общаться запрещает. Ладно, хватит о грустном. Я, между прочим, в холодильнике торт видел – или у меня уже глюки?
На следующий день Данька выздоровел и появился в школе. На Нику он по-прежнему смотрел с робким восторгом в глазах, а девочка перестала избегать компании Андрея и Даньки, так что последний был просто на седьмом небе. Но у Андрея появился новый повод для беспокойства.